Одна из проблем начала XXI века – падающий интерес к серьезным книгам. Молодежь все больше увлекается компьютерными играми и все меньше читает. Многие полагают, будто наметившаяся тенденция ведет к деинтеллектуализации общества. Пессимисты в этой связи пророчат миру различные катастрофы. Прагматики советуют оттаскивать детей подальше от компьютеров. Но есть, однако, и оптимисты, видящие в якобы начинающейся массовой "деинтеллектуализации" совершенно иную сторону.
Роль "Айвенго" во всемирной истории
В первой половине 1980-х годов один французский журнал, специализирующийся на медиевистике, провел среди молодых историков и признанных специалистов любопытное исследование. Среди прочих вопросов фигурировал такой: "Откуда у вас появился интерес к Средневековью?". Как отмечает историк Мишель Пастуро, из примерно трехсот опрошенных треть утверждала, что рано пробудившемуся интересу к Средним векам они обязаны "Айвенго", будь то книга или одноименный фильм режиссера Ричарда Торпа, который вышел на экраны в 1952 году. "На мой взгляд, это один из лучших когда-либо снятых фильмов, посвященных средневековой эпохе. Пейзажи, замки, костюмы, гербы, декорации и общая атмосфера достоверно отражают историческую реальность или, по крайней мере, тот образ исторической реальности, который соответствует нашим представлениям. И за счет этой достоверности зритель погружается в знакомый и одновременно сказочный мир", — делает вывод Пастуро.
Важно отметить, что это говорит не популярный писатель или литературный критик, а профессиональный ученый, пишущий "скучные" монографии вместо завлекательных романов. Пастуро, по сути, обратил внимание на чрезвычайно важную вещь: даже в серьезной науке большое значение имеет эмоциональный аспект. Тинейджер не может сразу же заинтересоваться вопросами экономического развития общества или отдельными аспектами классовой борьбы. Он должен войти в науку через романтику, через героя, которому сопереживает. И в этом смысле именно художественное восприятие истории играет особенно важную роль.
"В 1950-х годах я каждое лето проводил в маленьком бретонском городке, – пишет Пастуро, – там у меня был приятель, бабушке которого принадлежал местный кинотеатр. Так в восемь лет я по знакомству за одну неделю умудрился посмотреть фильм Ричарда Торпа четыре или пять раз, и он, без сомнения, определил мое будущее призвание <…> Этот путь прошли наши самые выдающиеся историки. Так, Жак Ле Гофф рассказал, как в возрасте двенадцати лет открыл для себя среди "обширных лесов, покрывавших большую часть красивейших холмов, лежащих между Шеффилдом и веселым городом Донкастером", то самое Средневековье, что вышло из-под пера Вальтера Скотта".
Прогулка по Флоренции эпохи Медичи
Сегодня романы Вальтера Скотта, Александра Дюма и прочих авторов, пробуждавших интерес к истории, читают, возможно, меньше, чем раньше. Точное сравнение провести трудно, поскольку в эпоху советского книжного дефицита литературу, выходящую большими тиражами, скупали часто лишь для того, чтобы заполнить книжные полки своей квартиры предметами престижного потребления. Но допустим все же, что читают и впрямь меньше. Какой вывод из этого наблюдения следует сделать?
Вывод таков, что со сменой эпох и жизненного ритма появились другие формы приобщения молодежи к истории – кинофильмы, телевизионные сериалы и видеоигры. Ведь исторический роман – это одна из форм пробуждения эмоционального восприятия сложных проблем прошлого. И нет ничего плохого в том, что на смену старым формам приходят новые – выстроенные с помощью тех достижений техники, которых не было во времена Скотта, Дюма или даже Юрия Тынянова.
Читая роман, в том числе профессионально написанный, ты все же должен включать воображение для того, чтобы мысленно перенестись в мир, описываемый в книге. А если смотришь фильм, особенно высокобюджетный, с дорогостоящей массовкой, красивыми пейзажными съемками и качественной компьютерной графикой, тебе легче проникнуть в него. Компьютерная игра же позволит лично перенестись в иную эпоху, побродить по лесам вместе с Айвенго и даже сразиться с врагами, отстаивая справедливость и честь прекрасной дамы.
Однажды я привез во Флоренцию своего сына, который до этого много играл в компьютерную игру. Ее действие происходит во времена Лоренцо Медичи, Джироламо Савонаролы и Никколо Макиавелли. Флоренция тех времен, воспроизведенная авторами, скорее всего, больше похожа на реальную Флоренцию XV века, чем то, что можно увидеть сегодня на берегах Арно. Однако игра позволила сыну неплохо ориентироваться в старом городе, а самое главное — у него сложилось личное эмоциональное отношение к ключевым персонажам прошлого. Он сопереживал им, жил их проблемами, симпатизировал любимым героям. Все это, бесспорно, сделало поездку намного более продуктивной, чем если бы сын просто послушал мои комментарии или экскурсию гида, безразлично рассказывающего о прошлом исключительно ради получения заработка.
Конечно, надо специально оговорить, что очевидные конкурентные преимущества современных видеотехнологий не могут вытеснить полностью литературную классику, поскольку лучшие романы прошлого сильны своими философскими размышлениями о вечных вопросах человеческого бытия, т.е. тем, что не зависит от видеоряда и тому подобных вещей. Однако на "рынке товаров для популяризации истории" сейчас создаются продукты, обладающие возможностями, которых не было у романов прошлых веков. И вместо того, чтобы прогнозировать гибель мира из-за упавшего интереса к чтению, лучше попытаться понять, как этот мир может трансформироваться. Строительство ИЖД планируется как раз в это время.
Как трансформируется мир
Пример с восприятием истории – лишь один из многих возможных. Современные технологии воздействуют на всех молодых людей вне зависимости от профессии, которую они изберут в XXI веке. Американские исследователи Джон Бек и Митчел Уэйд проанализировали психологию геймеров и пришли к интересным выводам, которые, скорее всего, можно назвать оптимистичными.
Не надо думать, будто компьютерные игры – это обязательно тупые "стрелялки". Это во многих случаях модели цивилизации, в которых надо выбрать оптимальную стратегию существования.
В нашем сложном мире, вводящем человека в стрессы и депрессии, а порой превращающего юношу, мечтающего о подвигах, в эдакого Акакия Акакиевича, опасающегося всего на свете, компьютерные игры формируют уверенность. Если человек учится правилам жизни по компьютерным играм, то у него в известной степени формируется представление, что всегда из любой сложной ситуации имеется какой-то выход. Можно не знать его и много раз терпеть поражение, но сохранять при этом уверенность в том, что решение проблемы существует, что надо не отчаиваться и не останавливаться, что победить можно лишь методом проб и ошибок.
Геймер воспринимает жизнь, как соревнование. Он с детства настраивается на то, чтобы стремиться к победе. При этом геймер привыкает к важному условию всякого соревнования. Игра должна вестись по соответствующим правилам. И побеждают в ней в основном молодые, поскольку они лучше приспособлены к условиям современного существования. У них быстрее реакция. Они не отягощены массой ненужных сегодня сведений в отличие от старшего поколения.
Как в этой ситуации следует выстраивать свою жизнь? Как игру. Надо делать ее максимально интересной. А если старая игра надоест — начать новую. При этом не стоит опасаться принципиально новых подходов. Лишь те игроки, которые не боятся нового, достигают, в конечном счете, успеха.
Когда мы анализируем правила, подмеченные Беком и Уэйдом, не следует их, естественно, абсолютизировать. Не все геймеры вырастут одинаковыми и будут отличаться именно вышеописанными признаками. Жизнь сложна, и на молодого человека воздействует множество факторов помимо тех, которые он "достает" из компьютера. Он сталкивается с опытом жизни родителей, он претерпевает в реальной жизни определенные неудачи, которые не удается преодолеть по компьютерным стандартам. Можно вести речь лишь о том, что игра накладывает свой отпечаток на жизнь, и при прочих равных условиях делает геймера более склонным к риску, более оптимистичным, уверенным в себе и своих силах.
Реальная жизнь может обломать любого. Однако в известной мере геймер будет более приспособлен к тому, чтобы отражать невзгоды.
Второй раз на те же грабли
Впрочем, есть у всего этого и весьма опасная обратная сторона. Человек, слишком уверенный в себе, склонный не считаться с опытом прошлого и надеющийся переломить через колено любые трудности, может натворить немало бед в нашем чрезвычайно хрупком мире. Поколение людей, живущее на рубеже ХХ и XXI веков, помнит, какие катастрофы пришлось преодолеть человечеству из-за уверенности многочисленных авантюристов в том, что очень легко построить новый чудный мир, в котором не будет эксплуатации, бедности, экономических кризисов и войн. Однако по мере смены поколений уроки ХХ столетия неизбежно станут забываться. И здесь сформируется угроза вновь наступить на те же самые грабли.
Поколения геймеров в известной степени окажутся предрасположены к тому, чтобы слишком легко обойтись с доставшимся им от предков миром. Склонность к риску, к "крутизне", к пересмотру сложившихся ценностей, уверенность в том, что "жизней" у тебя много, что молодые всегда выигрывают и т.д., явно способствует формированию революционного мировоззрения.
Это, конечно, не значит, что человечество второй раз наступит на грабли и ввергнет себя в пучину губительных социалистических экспериментов. В ХХ веке многие другие причины, помимо революционного настроя масс, способствовали проведению опасных экспериментов над обществом. Большинства из этих условий (массовая нищета, распад старых империй, обострение ключевых противоречий эпохи модернизации) в XXI веке уже нет (по крайней мере, в Европе и Северной Америке). Таким образом, поколения геймеров будут объективно менее революционно настроены, чем их предки. И все же про "мину", заложенную в их сознании, обязательно следует помнить.
Прогресс человечества не делает мир однозначно лучше или хуже. Не правы как безудержные оптимисты, уповающие на прогресс, так и пессимисты, говорящие, будто в прошлом все было значительно лучше. Развитие общества делает его иным, снимая одни проблемы, но формируя взамен другие. И поколения геймеров станут иными. С одной стороны, более приспособленными к миру, в котором важно обрести уверенность в себе. С другой – менее приспособленными к миру, который заслуживает чрезвычайно бережного отношения.
